[УМА]

В черно-белом кино...


А ты, сошел с ума?
«Этой зимой я не сошел с ума». Кажется, так начинается стихотворение великого Иосифа Бродского. Ать…Рука тянется на верхнюю полку, туда, где между Кастанедой и Палаником зажат зеленый прямоугольник «Остановки в пустыни». Так-с, посмотрим. Где же было это стихотворение? Тс, тс, тс, тс, тс…-тсыкают желтые листы бумаги. Ага, вот оно! «Стихи в апреле». Жаль, что сейчас только март. Итак, «В эту зиму я опять не сошел с ума. А зима, глядь, и кончилась…» Да, это правда. Зима кончилась. Сдохла 9 дней назад, и я не собираюсь устраивать по ней поминки. Только что вспомнила строчку из другой книги - Ирвина Уэлша «Экстези». «Никогда не знаешь, когда начнется твоя шизофрения»… Эх, друзья мои, писатели, как вы, черт возьми, все правы!..
Моя шизофрения родилась вместе со мной под конец зимы 89, однако пик ее пришелся на зиму 2005-2006 года. Обостренный эскапизм, доведенный до полной потери ощущения реальности, сопровождаемый приступами истерик, частичных апатий и желаниями испустить дух.
-Скажите, доктор, а это можно вылечить?
-Ну… Вы только не волнуйтесь. Вы слишком поздно обратились, честно говоря… Но мы попытаемся… Ведь медицина Двадцать первого века сделала огромный шаг! Это вам не шуточки! Однако я ничего не обещаю.
-То есть... это конец?
-А может быть только начало?
-Чего?
Доктор улыбается. Широкая улыбка во все лицо. Его голова превращается в огромный шар, связанный с туловищем тоненькой веревочкой. Голова отрывается и летит. Круглая геометрическая фигура, бывший центр управления тела доктора, летает по комнате, отскакивая от стен, потолка, пола, опять от стен, потолка и пола, и опять отстен, потолка и пола… Стоп! «Стоять, инспектор шизофрении Белогорячкин, предъявите ваш желтый билет или идите и получите его». И я дышу. Мне легко. Спокойно. Тихо. Тихо. Я сижу в коробке из-под обуви, обклеенной сиреневой бумагой. На столе валяется кипа бумаг, обрывки журнальных статей, календарик с картиной Яна Брейгеля, в бутылке стоят завядшие тюльпаны. Белая штора раздувается «парусом» от свежего кошМАРТовского ветра. Он целует меня в шею. А может это не..? Стоп. И я дышу. Продолжаю дышать. Нет, не могу. К телу подключили провод с зарядом на 1000 В. Мурашки устроили забеги по спине. Я вся дрожу. Немеют руки. «Ток!» А!!!!!! Судороги сводят ноги. А!!!! «Ток!» Гигантские слономурашки протоптались по всему позвоночнику. Слабость. Боль. Но что это? Я чувствую…Сейчас начнется. Вот-вот. Уже. И…Ну! А!!!!!!!!!!!! Слезы… «Мы ведем репортаж с места событий, где только что, на ее глазах, появились слезы. Пока ничего не ясно. Причины слез еще не установлены. Татьяна? », - нагло комментирует мое состояние ужасный репортер. Слезы…На висках проступили голубые ленты труб, по которым к глазам поступает соль и вода. Стоп, стоп, стоп!!! С.Т.О.П.
-Почему ты плачешь? – спросил тетрадный лист.
-Мне..мне..одиноко!!! А еще грустно!!!
-Но у тебя есть я! – сказала ручка. -Скажи нам, что тебя беспокоит?
-Сейчас…минутку…сейчас!
Но время идет, минутка за минуткой, а сказать правду - совестно, страшно. Может когда-нибудь…
Может когда-нибудь она напишет: «Черно-белое кино. Черно-белые карточки, развешанные по стенам сиреневой комнаты. Белые дни в объятиях черной жизни. Полоска черного, полоска серого. Дождь и слезы смыли яркие краски с картины существования. Бесцветное, бесчувственное, безрадостное, безликое, бессмысленное, безысходное существование. Приставка - Без. Него - корень. Корень всех проблем. Молчаливое горе и одинокая печаль вылезали полотно ее недолгой жизни шершавыми языками боли и обиды. «Вкус едкой соли...» Черными чернилами скупых на радости дней рисовала на белом полупустом листе свою жизнь. Красные, синие, зеленые, оранжевые тюбики украл злой художник - Одиночество. И теперь- одна. В черно-белом кино…»