[wouldnt_even]

Жена лейтенанта
Щейскопфа распекала Йоссариана за то, что он относится к Дню
благодарения цинично, без души, хотя она, так же, как и он, не
верила в бога.
-- Пусть я такая же атеистка, как и ты, -- заявила она тоном
превосходства, -- но все-таки я чувствую, что нам есть за что
благодарить бога. Так зачем же стыдиться своих чувств и прятать их?
-- За что же, например, я должен благодарить бога? Ну назови, --
нехотя вызвал ее на спор Йоссариан.
-- Ну... -- жена лейтенанта Шейскопфа запнулась на секунду, подумала
и не совсем уверенно проговорила: -- За меня.
-- Еще чего! -- усмехнулся Йоссариан. Она удивленно изогнула брови.
-- А разве ты не благодарен богу за то, что встретил меня? --
спросила она и обиженно надулась. Гордость ее была уязвлена.
-- Ну конечно, я благодарен, милая.
-- А еще будь благодарен за то, что ты здоров.
-- Но ведь здоровым всю жизнь не будешь. Вот что огорчает.
-- Радуйся тому, что ты просто жив.
-- Но я могу в любой момент умереть. И это бесит.
-- И вообще все могло быть гораздо хуже! -- закричала она.
-- Но все могло быть, черт возьми, и неизмеримо лучше! -- запальчиво
ответил он. -- И не уверяй меня, будто пути господни неисповедимы, --
продолжал Йоссариан уже более спокойно. -- Ничего неисповедимого тут
нет. Бог вообще ничего не делает. Он забавляется. А скорее всего, он
попросту о нас забыл. Ваш бог, о котором вы все твердите с утра до
ночи, -- это темная деревенщина, недотепа, неуклюжий, безрукий,
бестолковый, капризный, неповоротливый простофиля!.. Сколько, черт
побери, почтения к тому, кто счел необходимым включить харкотину и
гниющие зубы в свою "божественную" систему мироздания. Ну вот скажи на
милость, зачем взбрело ему на ум, на его извращенный, злобный, мерзкий
ум, заставлять немощных стариков испражняться под себя? И вообще,
зачем, скажи на милость, он создал боль?
-- Боль? -- подхватила жена лейтенанта Шейскопфа. -- Боль -- это
сигнал. Боль предупреждает нас об опасностях, грозящих нашему телу.
-- А кто придумал опасности? -- спросил Йоссариан и злорадно
рассмеялся. -- О, действительно, как это милостиво с его стороны
награждать нас болью! А почему бы ему вместо этого не использовать
дверной звонок, чтобы уведомлять нас об опасностях, а? Или не звонок,
а какие нибудь ангельские голоса? Или систему голубых или красных
неоновых лампочек, вмонтированных в наши лбы? Любой мало-мальски
стоящий слесарь мог бы это сделать. А почему он не смог?
-- Это было бы довольно грустное зрелище -- люди разгуливают с
красными неоновыми лампочками во лбу!
-- А что, по-твоему, это не грустное зрелище, когда люди корчатся в
агонии и обалдевают от морфия? О, бесподобный и бессмертный бракодел!
Когда взвешиваешь его возможности и его власть, а потом посмотришь на
ту бессмысленную и гнусную карусель, которая у него получилась,
становишься в тупик при виде его явной беспомощности. Видно, ему
сроду не приходилось расписываться в платежной ведомости. Ни один
уважающий себя бизнесмен не взял бы этого халтурщика даже мальчиком на
побегушках. Жена лейтенанта Шейскопфа боялась поверить своим ушам. Она
побледнела и впилась в Йоссариана тревожным взглядом.
-- Милый, не надо говорить о нем в таком тоне, -- сказала она
шепотом. -- Он может покарать тебя.
-- А разве он и так мало меня наказывает? -- горько усмехнулся
Йоссариан. -- Ну нет, это ему даром не пройдет. Нет, нет, мы
обязательно проучим его за все несчастья, которые он обрушивает на
наши головы. Когда-нибудь я предъявлю ему счет. И я знаю когда -- в
день Страшного суда. Да, в тот день я окажусь совсем близко около
него. И тогда стоит мне протянуть руку -- и я схвачу этого деревенского
придурка за шиворот и...
-- Перестань! Перестань! -- завизжала жена лейтенанта Шейскопфа и
принялась колотить его по голове.
Йоссариан прикрылся рукой, а она лупила его в припадке бабьей
ярости, пока он решительно не схватил ее за запястья.
-- Какого черта ты так разволновалась? -- спросил он недоуменно и,
как бы извиняясь, добавил: -- Я думал, ты не веришь в бога.
-- Да, не верю, -- всхлипнула она и разразилась бурным потоком слез.
-- Но бог, в которого я не верю, -- он хороший, справедливый,
милостивый. Он не такой низкий и глупый, как ты о нем говорил.
Йоссариан рассмеялся и выпустил ее руки.
- Давай не будем навязывать друг другу своих религиозных
взглядов, -- любезно предложил он. -- Ты не верь в своего бога, я не
буду верить в своего. По рукам?..