[argentum]

Эту историю поведал мой знакомый, Родион. Далее, с его слов. Начало нулевых. Гостил у прабабки в деревне. Приехала тетя. Она знала про мое пристрастие к бомбочкам типа корсар, и в свое время сильно меня отругала. Боялась, что останусь без пальца или глаза. Она так неожиданно нагрянула, что практически застала меня врасплох. Я, чтобы она не увидела, закинул свои боеприпасы в первое попавшееся место - ведро с тряпками и порванными капроновыми колготками. Когда тетя вышла из дома, я метнулся в комнату к ведерку. Но его там не застал. Испугался, подумал, наверное, бабка выкинула с тряпками. Лучше бы это было так! Бегу на кухню к бабке и вижу.. вижу пустое ведерко, и как бабка закрывает дверцу печи. Я даже не успел пикнуть. Долбануло так, что дверь печи вынесло, а стекла в доме задрожали, как от землетрясения. И тут бабка говорит: "е@#ть, что за колготки!"

Почесав затылок, юзер дописал через 1 минуту
- Куда собралась, Василисушка? Сарафан расшитый каменьями да кокошник расписной напялила.
- На встречу выпускников, горлиц-подруженек повидать, треп о судьбинушке бабьей завести да похвастаться счастьем женским, с тобою, Иван-царевич.
- Десять лет как женаты, Василисушка, а ты все не уймешься. Знаю девиц этих заморских, дурное затаилось в их головушках налакированных...
- Ты никогда моих односказниц не любил. Я и так в болоте выросла, всё с пиявками квакала, а подруг отродясь не знавала.
- Знаю ваши посиделки горемычные. Спящая красавица в салате уснет, Золушка босая на столе боярыню выплясывать начнет. Белль примется ко всяким уродам моральным приставать да чудовищ в принцев превращать. Русалочка, перебрав напитков увесилительных на пену изойдется. Белоснежка, блудница блудниц, домой к семи молодцам поедет, дабы срамоте предаваясь, в гробу хрустальном задремать. Вот задружи с жар-птицей или с Бабой-ягой. Все ж свои-родные. А девки эти ветренные, домострой им чужд, не то что ты у меня: правой рукой махнула - лебеди вылетели, левой повела - озеро разлилось. Ногой топнула - скандал разразился. А подруги твои криворукие да бесталанные.
- А все равно поеду! Когда ты с Кощеем, Лешим да Горынычем в баньке парился, слова не сказала. Упрека не выдала, когда ты хмельной в терем приполз.
- Но после этого строго-настрого наказала в избе сидеть да с друзьями не знаться.
- Сказала, ибо не друзья они тебе. Один - мертвяк бледный, второй разтроением личности страдает, а третий вообще без определенного места жительства. Нелюди они, значит не пара царевичу. И вообще, мы с подругами-горлицами свиданичаем с высокой культурой, а вы по кикиморам шастаете.
- Не было никаких кикимор, Василисушка.
- То ты запамятовал, супруг мой драгоценный, медом-пивом залился так, что за шиворот текло.
- Это был вынужденный шаг, Василисушка. Я предания собираю, чтоб потомкам рассказать. Но к подругам не пущу тебя, ибо опосля ты жабой становишься: " всё у нас не так, а вот у людей..."
- А я пойду!
- Как меня с Черномором на чемпионат по кулачным боям отпустить, так нет. А как сама выпендриваться перед односказницами, так запросто. Не пущу!
- А если разрешу на чемпионат поехать?
- Вот и разреши!
- Вот и разрешу!
- Ну тогда ступай, с ясными-девицами полепечи да о нашем взаимопонимании похвастай, чтоб теща моя, жаба зелёная, придушила их! Привет от меня передавай, в гости-приглашай, примем по-царски. Ну, я пошел! Черномор уже пять раз туда-сюда из океяна выходил в ожидании. Буду через три дня! Прощай!